Раса Рима

09.02.2018 21:02
4323

Происхождение и распространение римлян

Языкознание и изучение доисторической эпохи ищут прародины италиков – среди которых ведущим было латинское племя, создавшее Римскую Империю – в областях верхнего и среднего Дуная, а также между верхним Дунаем и Восточными Альпами, Богемией, Моравией и Нижней Австрией. Изучение доисторической эпохи определило область, из которой италики через Альпы мигрировали к югу, между восточной Швейцарией, Восточными Альпами и Дунаем. Самыми близкими соседними племенами италиков на среднеевропейской территории индогерманской прародины, вероятно, были кельты и германцы.

Примерно с 2000 года до н.э. различные переселения италийских племен с северо-востока через низкие перевалы Восточных Альп достигли долины реки По, из которой исходило в бронзовый век их дальнейшее распространение, до тех пор пока самая большая часть Италии – за исключением этрусских областей, которые только около 300 года до н.э. стали жертвой силы италиков – была занята италийскими племенами индогерманского языка и нравов и нордической расы. Прежнее население, которое встречали италики при их продвижении, должно было быть преимущественно западной расы, в верхней Италии, вероятно, смесью рас из западной и восточной, вероятно, также с незначительной динарской примесью.

Согласно преданиям Рим был основан 21 апреля 753 до н.э. Основатели его были большей частью представителями латинского, в более незначительной степени сабинского племени. Конфедерация маленьких и совсем крошечных крестьянских городков образовала зародыш Римской Империи. Население состояло в основном из крестьянских родов северного (нордического) расового происхождения, которые позже стали патрициями. Каждый крестьянский род латинского племени, кажется, располагал несколькими независимыми клиентами (clientes). Это были потомки предшествовавшего ненордического населения, которые были обязаны работать в доме и на полях. В городе Риме образовывался, наконец, следующий слой несеверного расового происхождения, позднее названные плебеями, происхождение которых еще остается спорным. Одна часть их произошла, пожалуй, из clientes, другая из приехавших туда купцов и ремесленников, дальнейшая часть из предшествовавшего населения Италии, области которых латиняне захватили и продолжали захватывать. В целом патриции, как потомки завоевателей нордического происхождения и плебеи как потомки западных или западно-восточных аборигенов представляли собой противостоящие друг другу два расово разных и разделенных слоя. Происхождение плебса выдает также их семейное право, основанное на матриархате, которое патриции с их патриархатом презрительно отвергали. Плебс погребал своих мертвецов, тогда как у патрициев сохранялась индогерманская кремация, причем верхние сословия подражали ей вплоть до времен империи. Первым, кто понял, что сословные противоречия между патрициями и плебеями были, в принципе, расовыми противоречиями и причиной их было наслоение победивших завоевателей на местное население, был Нибур (Римская история, т. 1,1811).

Древнеримско-патрицианская сущность – это в самой высшей степени нордическая сущность в италийской форме, к тому можно было бы предположить фалийские и восточные элементы. Эллинская нордическая сущность получила, вероятно, определенный «порыв» от легкого доисторического примешивания динарской расы; италийско-римская или, по меньшей мере, латинско-римская сущность показывает наряду с северными чертами смелого продвижения вперед определенное, вероятно, объясняемое фалийскими примесями видоизменение северных черт в энергично настаивающее и сухо осмысленное в ведущем слое, у ведомого слоя психические черты восточной расы, которые выражаются в нажитой тяге к мелкой торговле. Категория жадных и живущих в роскоши крупных купцов, которую представляет преимущественно переднеазиатская раса, встречается только в средней и более поздней истории Рима. Произведения изобразительного искусства, представляющие римлян, начинаются только во втором веке до н.э. и большей частью сохранены только из позднего времени Рима: они отчетливо показывают восточные, менее отчетливо фалийские элементы, снова и снова также динарские и переднеазиатские примеси. Если в этрусском правящем слове сохранился еще определенный нордический элемент, то эти этрусские роды – их насчитывают шесть или семь – вероятно были приняты в патрициат еще в раннюю римскую эпоху, и передали ему переднеазиатскую и западную кровь.

Расовая борьба в Риме во времена царей и в первые столетия происходила как конституционная борьба, в которой плебеи постепенно достигали равноправия с патрициями. В соответствии с различным расовым происхождением обоих сословий у патрициев и плебеев было разное брачное право и другие обычаи вступления в брак. Между патрициями и плебеями не существовало никакого брачного права, никакого conubium, старейшее законодательство Рима, кажется, запрещало брак между обоими сословиями. Дети от возможных свободных связей между патрицием и плебейкой следовали pars deterior‚ «плохой руке», как свидетельствует равнозначащее древнегерманское юридическое выражение, т.е. более низкому сословию, так и дети от связи римлянки с иностранцем также относились к народности этого иностранца. Слой патрициев был закрытым кровным союзом и должен был сохранять себя в чистоте.

Крайний слева: неизвестный римлянин, преимущественно нордического типа.
Рядом с ним: Череп римлянина из каменного гроба, обозначенного как Теодориан из времени между первым и пятым веками нашей эры. Лицо средней ширины, череп средней длины, преимущественно нордический тип.

Против этого расового ограничения был направлен принятый в 445 году до н.э. закон lex Canuleia de conubio, который обосновывал брачное право между верхним и нижним слоем. Однако сопротивление патрициев против их смешивания с плебеями исчезало очень медленно, еще долго после приема lex Canuleia роды патрициев закрывались от плебса. Если между патрициатом и уважаемыми родами среди плебеев все же осуществлялись связи, то среди плебса для этого должны были отличаться роды, которые могли соответствовать сохранившимся традиционным воззрениям патрициев о римской благородности в положении и манерах, о способности и серьезности (virtus и gravitas) и римском господстве. Действительно расовый состав плебса тоже изменился из-за того, что в течение пятого и четвертого веков до н.э. ведущие роды других италийских племен нордического расового происхождения, ставших зависимыми от Рима, переселились в Рим и вошли в состав плебса.

Патрициат и плебс

Фримен предполагает, что связывающиеся с патрициатом и превращающиеся в nobilitas плебейские роды «естественно были теми родами, которые в других городах Италии были патрициями, но в Риме, тем не менее, плебеями». Во всяком случае, из плебса вышли, в конечном счете, семьи с несомненно нордическим господствующим духом. Уже в республиканское время было довольно распространено плебейское родовое имя Флавий, имя, которое происходит от слова flavus‚ «белокурый» и свидетельствует, что светловолосыми людьми были отнюдь не одни лишь патриции.

Расово-историческое раннее время Рима можно отсчитывать до правового и кланово-исторического растворения патрициата. Средняя часть истории Рима с расово-исторической точки зрения тянется от образования должностной аристократии, nobilitas, из патрициев и аристократических плебейских родов в пятом веке до н.э., до вымирания этой аристократии к концу республики в первом веке до н.э. С императорской эпохой начинается расово-историческое позднее время Рима.

Господствующий слой средней части расовой истории Рима, патрицианско-плебейские Nobilitas больше нельзя рассматривать как преимущественно нордический, как это было с чисто патрицианским господствующим слоем расово-исторического раннего времени Рима. Сенат растущего государства, состоявший в раннее время из патрициата, теперь из Nobilitas – в котором принимались самые важные решения римской истории – и после образования патрицианско-плебейской аристократии и до ее вымирания, все же, всегда показывал картину объединения преимущественно северных людей. Энергично руководимое Nobilitas, римское государство в третьем и втором веке до н.э. развило способности управляемой по-нордически республики.

Аристократическую республику следует рассматривать как наиболее характерную и самую целесообразную форму правления в государстве, которое возникло из наслоения еще многочисленного северного господствующего слоя над ненордическим населением. Римское искусство управления государством в течение столетий, которые создали надежный фундамент для римской мировой сверхдержавы, в соответствии с изоляцией Nobilitas до закрытой аристократии по рождению и по должности сохранялось как бы внутри духовного диапазона довольно унифицированной отобранной группы. Удивительное постоянство римского государственного руководства основывается на этой расово-духовном едином управлении.

Можно было бы назвать римский сенат ранней республики «собранием королей», «самой блестящей аристократией, которую видела всемирная история, возможно, лишь за исключением Большого совета Венеции» (Куленбек). В сенате республиканского времени снова и снова в государственных деятелях проявлялась северная сущность выразилось: продуманная смелость, самообладание, обдуманная краткая речь, продуманные решения, холодное чувство господства, к этому добавляется высокое значение характерных римско-нордических добродетелей: мужественность (virtus), смелость (fortitudo), мудрое размышление (sapientia), самовоспитание (disciplina), достойное выступление (gravitas) и почтение (pietas). Это были нравственные ценности, которые построили Рим, и нарушение которых подорвало Рим.

Войны способствовали потерям верхнего слоя. До 451 года до н.э. вымерли уже семнадцать патрицианских родов (gentes), следующие семнадцать вымерли до 367 года до н.э. Отказ от поместий, переселение в Рим, центр власти, как раз среди привязанных государственными делами к Риму правящих родов привело к малому количеству детей, что, как правило, было связано с оставлением сельских владений, истинной основы сохранения рода. Если склонность к семейной жизни ранних римлян была особенно сильной и завоевала для Рима ландшафты Италии преимущественно с помощью многодетности его крестьянских родов, то, все же, особенно сохранение ведущих родов находилось под угрозой. По Плутарху уже Марий Фурий Камилл после принесшей большие потери войны против фалисков, италийского соседнего с латинянами племени, приказал состоявшим в браке мужчинам жениться на вдовах погибших римлян, чтобы с помощью новорожденных детей возместить потери. Но в ранней и средней истории всех индогерманских народов военные потери поражали преимущественно правящие слои нордического расового происхождения. После 367 года до н.э. насчитывают только лишь двадцать два патрицианских рода, состоящих из 81 семьи.

После войн против других италийских племен, которые в четвертом веке до н.э. подчинили всю Италию римскому господству, три опустошительные Пунические войны и их последствия нанесли, по-видимому, нобилитету (Nobilitas) такие потери, что их восполнение за счет рождения детей было едва возможно и стало совсем невозможным из-за разложения древнеримских воззрений, последовавших за победой над Карфагеном. Из патрицианских родов едва ли больше двадцати смогли пережить Пунические войны. Крестьянское сословие всей Италии, в котором еще после Нобилитета больше всего сохранилось нордической древнеиталийской крови, после Второй Пунической войны понесло тяжелые потери в людях и имуществе. Целые области Италии лежали пустыми, крестьяне были изгнаны Ганнибалом в Рим.

После своей победы Рим стал финансовым центром для большой части мира Средиземного моря. Иноплеменники из недавно захваченных стран и из самых дальних краев приезжали сюда. Возможно, после этого множество людей переднеазиатской расы – эта раса всегда доказывала особенную пригодность к торговле – переселяются в Италию и особенно в Рим. Освобожденные рабы переднеазиатской расы могли найти для их торговых способностей теперь гораздо большее развитие. Крестьянская горькая простота древнего Рима исчезала сначала из жизни столицы, потом и из жизни всей Италии. Увеличивающее богатство подрывало римские обычаи. Должностная аристократия следовало примеру разбогатевших и полагала себя обязанной ради своего уважения нести повышенные расходы. Древнеримская честность становилась все более редкой.

Закат римского мира

Беспристрастное историческое рассмотрение, прежде всего, демографической истории населения, не будет сомневаться в фактическом закате античного мира, однако, будет противиться отсчитывать этот закат только со свержением императора Ромула Августула (476). Закат «античности» был решен вымиранием «последних римлян», т.е. потомков италиков среднеевропейского происхождения уже в раннее императорское время. Уже Лукреций, Сенека, Ювенал и Тацит чувствовали, что Рим вошел в «старческий возраст». «Настоящие римляне» жили в начале империи, вероятно, еще в тех областях Италии, в которых сохранились остатки свободного крестьянства, затем еще в немногих семьях верхних слоев, едва ли в выхолощенных средних и нижних слоях, которые уже в большинстве своем состояли из потомков вольноотпущенников чужого происхождения. «Настоящие римляне» как например, император Траян, почти вымерли во времена этого императора и так же как исчезли в пятом столетии. «Наилучшее из античной культуры», то есть, духовного наследия почти вымерших римлян италийского происхождения, «вымывается прочь в ужасном третьем столетии» (Корнеманн). Самое позднее, на этот век следует перенести закат античного мира. М. Ш. Роша, соглашаясь с этим, считал, что в середине и к концу третьего столетия тип «настоящего римлянина», судя по сохранившимся произведениям изобразительного искусства, почти исчез, хоть он стал редким уже на рубеже от первого к второму веку нашей эры.

Беспристрастная историография при анализе причин этого падения снова и снова присоединяется к словам Теодора Моммзена: «Как римское государство, так и принципат, а также реставрированный Диоклетиан пали … не из-за варваров, а из-за внутренней гнили». Но эта внутренняя гниль состояния – это по существу выражение «гнили» наследственности: вымирание семей с хорошей наследственностью, увеличение неполноценной наследственности внутри населения из-за уменьшения количества детей в семьях с лучшими задатками и многодетность в семьях с плохими наследственными качествами. В самой большой степени разрушению способствовало снова и снова подчеркиваемое Отто Зееком, «искоренение наилучшего», причем это «искоренение» может пониматься не только как истребление отдельных людей в войнах и гражданской войне, но в еще большей мере, как вымирание «лучших» наследственных родовых линий из-за малого количества детей, бездетности и безбрачия. Римская Империя самое позднее с третьего века нашей эры стала империей без римлян, а эллинско-римская «древность», самое позднее, с того же века стала государственно-духовным миром без эллинов и римлян. «Античность» погибла перед распространением и огосударствлением христианства и перед захватом и разграблением Рима готами Алариха.

Закату Римской Империи наверняка способствовали неуклюжее устройство слишком большого по своему размеру государства, которое по своей конституции все еще оставалось расширением латинского города-государства раннереспубликанского времени; разложение традиционного благочестия и государственного образа мыслей Рима из-за распространяющегося христианства способствовало закату так же, как и вторжения германских племен; крушение экономики из-за тягостного бремени расходов на армию, административный аппарат и государственное обеспечение способствовало этому так же, как и следующее из этого ухудшение монет, но все же, все это – лишь второстепенные причины или даже только последствия главной причины: подрыва италийского крестьянства, из среды которого Рим получил свои самые лучшие, самые порядочные семьи, только дополнительные причины или последствия главной причины: уничтожения населения Италии при «искоренении наилучшего» и при иммиграции менее способных и расово чуждых людей из стран Восточного Средиземноморья. Так из всех причин заката эллинско-римского мира остается только причина, названная Отто Зееком: вымирание сначала способных к руководству семей италийского происхождения, затем семей с хорошей наследственностью вообще, и размножение населения только за счет трусливых и лишенных таланта семей с плохой наследственностью, особенно из восточных провинций империи.

Условия местной окружающей среды, угрожающие извне опасности, также прорывающийся снаружи чуждый дух, экономика и все остальные условия жизни и их изменения никогда сами по себе не формируют историю народов; они всегда являются только теми вопросами, на которые народы в зависимости от их предрасположенности дают те ответы, которые мы называем историей. Способное население определенного расового состава даст на поставленные ему вопросы другой ответ, чем нерадивое с другим расовым составом. История всегда остается конфликтом наследственности с окружающей средой. Также римская история – это пример исторического процесса всех народов индогерманского языка. Когда Кола ди Риенци (1313-54) появился как «римский трибун» и хотел восстановить старые римские добродетели как и все великолепие Римской Империи, то он забыл, подобно большинству людей его времени и последовавших эпох вплоть до сегодняшнего дня, что происхождение и языковая традиция это два разных понятия. Уже во времена светлокожего, белокурого и голубоглазого императора Августа возрождение духа римлян и италиков из его расовых истоков уже больше не было возможным.

Г. Ф. К. Гюнтер.
Из архивов Семинара Туле.