«Выражение «аристократический радикализм», которое Вы употребили, очень удачно. Это, позволю себе сказать, самые толковые слова, какие мне до сих пор доводилось о себе прочесть» — Фридрих Ницше в письме Георгу Брандесу в Копенгаген (Ницца, 2 декабря 1887 года). 

«Черной бы недругов крови испить!
О приди, благой демон,
Дай по воле моей все
Чего жажду свершить»
— Здесь и далее в кавычках, отрывки из стихов Феогнида. 

Феогнид из Мегар родился в 546 г. до н.э., когда его отчизна стояла на изломе эпох: власть в обществе окончательно ускользала из бразды правления родовой эллинской аристократии, а на её месте возросла опухоль власти демоса. Он был изгнан из Мегар как противник «нового порядка» и вынужден был скитаться по всей Греции. «Волчий век» эллинской цивилизации и предельная проницательность Феогнида отложили на его поэзии свой мрачный, и в то же время радикальный взгляд, устремленный вдаль сквозь тьму эпох - взгляд, который спустя века мы можем трактовать как ур-фашистский. До нас факел его огня пронес Фридрих Ницше, восхищенный самой фигурой Феогнида, скитающегося рыцаря-трубадура, а его наследие отразилось на взглядах родоначальника евгеники Нового времени Фрэнсиса Гальтона и повлияло на его двоюродного брата Чарльза Дарвина. 

Поэзия Феогнида строится вокруг меритократического расизма, обращенного к будущему поколению в лице молодого аристократа Кирна в форме дидактического учения. Несомненно, такой же мотив любви к своему отечеству и необходимость пробудить в своих соотечественниках самосознание переполняло творчество Гобино и Гранта. Феогнид настолько сильно переживает падение Традиции, что теряет поэтический интерес к самой Софии (философии и теологии), то есть к духовному, и направляет свой дар в метапедагогику. Тем не менее, Феогнид пишет оду Аполлону - фундаментальному богу для «Тех, Кто Пришел с Севера», и куда Аполлон каждый раз возвращается на своей колеснице. Мы не раз писали, какое важное место фигура белокурого Феба занимает для нас по сей день и насколько он фундаментален в пантеоне жреческой и воинской касты. Понимание аполлонического логоса вполне естественно озаряло последних эллинов греческой истории. Да и сама поэзия, как форма аполлонического искусства в своем аутентичном индоевропейском виде имеет аполлоническую, нордическую структуру: рифма и кеннинги подразумевают наличие космического порядка, обожествление и сокрытие текста.

Понимание добра и зла у Феогнида четко коррелирует с ницшеанской трактовкой господина и черни («Генеалогия Морали», часть I глава 4 и 5). Первый a priori является благим: он праведен, прекрасен, высок и светел, то есть имеет божественные, небесные черты. Платон так трактует понимание Неба («Уранос»): это взгляд вверх Высокого (Высшего человека) к Афродите Урании. В тоже время атопон (atopon) - это низкие, уродливые существа Матери-Земли, тяготеющие сами по себе вниз и являющиеся тем, кого европейцы античности и средневековья называли «чернью». Чернь несет в себе дурную наследственность, а оттого и имеет злую суть, которую Феогнид понимает не только как невежество, но как некий логос Кибеллы, выраженный в природном тяготении к «commune», стяжанию материальных благ, лжи, коварству, и свержению Господина. 

«Низкому сделав добро, благодарности ждать за услугу 
То же, что семя бросать в белые борозды волн. 
Если глубокое море засеешь, посева не снимешь; 
Делая доброе злым, сам не дождешься добра. 
Ибо душа ненасытна у них. Хоть разок их обидел - 
Прежнюю дружбу тотчас всю забывают они. 
Добрые ж все принимают от нас, как великое благо, 
Добрые помнят дела и благодарны за них» 

Но эсхатологическая битва эллинов с варварами (как «barboros» - презрительное наименование эллинами чужестранца. Еще шире - всех тех, кто окружал эллинов) была уже проиграна, кровь греков смешалась и граница добра и зла оказалась стерта. Благородные уходили на войну не оставляя наследства, иные же подвергались остракизму и казням: 

«Так не дивись же, о друг мой, что граждан мельчает порода. 
Плутос царит: это он добрых с худыми смешал» 

Фигура молодого аристократа Кирна, ученика Феогнида, к которому тот направляет свою дидактику, воспринимается нами как персонифицированное обращение ко всем последующими поколениям нобилей. Схожее понимание отцовского наставления мы находим у Сенеки к его ученику Луцилию, то есть всем ученикам Сенеки за пределами временных рамок. Сравнивая брак с селекцией у животных, Феогнид говорит о необходимости сохранения чистоты благородной крови и у людей, применяя классический евгенический подход. Фактически, Феогнид тем самым воплощает Нордическую идею в широком её смысле. 

«Золото ль, Кирн, серебро ли фальшиво - беда небольшая, 
Да и сумеет всегда умный подделку узнать. 
Если ж душа человека, которого другом зовем мы, 
Лжива и прячет в груди сердце коварное он, 
Самым обманчивым это соделали боги для смертных, 
И убеждаться в такой лжи нам всего тяжелей. 

Душу узнаешь - мужчины ли, женщины ль - только тогда ты 
Как испытаешь ее, словно вола под ярмом. 
Это не то что в амбар свой зайти и запасы измерить. 
Очень нередко людей видимость вводит в обман. 

Кирн! Выбираем себе лошадей мы, ослов и баранов 
Доброй породы, следим, чтобы давали приплод 
Лучшие пары. А замуж ничуть не колеблется лучший 
Низкую женщину брать, - только б с деньгами была! 

Женщина также охотно выходит за низкого мужа, - 
Был бы богат! Для нее это важнее всего. 
Деньги в почете всеобщем. Богатство смешало породы. 
Знатные, низкие - все женятся между собой. 

Полипаид, не дивись же тому, что порода сограждан 
Все ухудшается: кровь перемешалася в ней. 
Знает и сам, что из рода плохого она, и однако, 
Льстясь на богатство ее, в дом ее вводит к себе, 
Низкую знатный. К тому принуждаются люди могучей 
Необходимостью: дух всем усмиряет она» 

Свое «Восстание против современного мира» Феогнид организует в наставлении, что благородным вновь необходимо объединиться в закрытые сообщества по принципу Расы и Духа, ныне напоминающие воинские фратрии древности и имеющие суть рыцарских орденов. Стремится к себе подобным, избегая массу черни - отвращение к которой у таких людей, как Феогнид и Бертран де Борн просто естественно - считал Ницше. «От благородных и сам благородные вещи узнаешь» и «Лишь к благородным иди», а также шекспировские мотивы в стихах, такие как: 

«Кирн, благородный везде сохраняет присутствие духа
Плохо ль ему, хорошо ль - держится стойко всегда»

«Злись про себя. А язык всегда пусть будет приятен. 
Вспыльчивость - это, поверь, качество низких людей» 

«Так же, спокойно, как я, иди посредине дороги,
Кирн, не заботься о том, где остальные пройдут» 

Служат прекрасным наставлением Феогнида всем тем соратникам, в крови и на знамени которых высечен девиз Noblesse oblige.